Елена Обухова, директор школы №47: «Мотив для того, чтобы идти на работу, мне не нужен»

Начальную ступень образования любого человека занимает школа. Она может иметь разный статус: быть лицеем или гимназией, может быть просто общеобразовательной, но такой, в которую родители стараются отдать детей, даже если не относятся к ней по месту жительства. Подобный шаг определяется и квалификацией учителей, и работой директора. «Она у нас сильная», – первое, что говорят о своем директоре старшеклассницы этой школы Ленинского района города Челябинска. Чем живет руководитель городской 11-летки и к чему стремится, мы постарались узнать у директора школы №47 Обуховой Елены Александровны.
Я даже не вспомню, как зашла на свой первый урок
– Елена Александровна, вы коренная челябинка?
– Да, житель Ленинского района. Вся моя жизнь с самого рождения прошла в Челябинске, он для меня – родной город, который хочется делать лучше и прекраснее. Я счастлива, что работаю в челябинской школе, что оказалась полезна там, где родилась.
– Вы, случаем, не в 47 школе учились?
– Я закончила школу №37, думаю, это сыграло большую роль в дальнейшем.
– Почему?
– По той простой причине, что, хотя статус лицея 37 школа получила сравнительно недавно, особой она была всегда. После нее в принципе сложно попасть в общеобразовательное учебное заведение, пусть и в качестве учителя. Ведь представление о школе, об учителе,о преподавании в целом было сформировано в ней. Там впервые пришло понимание, что школа – это хорошо, школа – это именно то, чему можно посвятить жизнь. Я очень благодарна и школе, и педагогам, которые научили меня этому.
– У вас был любимый учитель?
– Да, это был молодой педагог, который пришел в школу именно на наш пятый класс. Киселева Елена Валерьяновна теперь директор лицея, мы и сейчас с ней в очень теплых отношениях, это приятно.
– В те времена вы, ученица пятого класса, чувствовали, что перед вами – молодой учитель, обладающий харизмой директора школы?
– Понимаете, у пятиклашек совершенно другое восприятие жизни. Ведь в этом возрасте ты больше смотришь на то: большой-маленький, красивый-некрасивый учитель, оцениваешь его гораздо ближе к реальности. И даже не допускаешь мысли, что человек, сидящий за учительским столом, тоже с трепетом входит в класс, волнуется, готовится к урокам, что ты ему небезразличен. Понимание того, что Елена Валерьяновна была отличным педагогом, пришло гораздо позже. А тогда английский язык, который она преподавала, стал моим любимым предметом.
– Когда вы впервые вошли в класс молодой учительницей, выпускницей педагогического института, вспомнили любимого педагога?
– Вы знаете, нет. Я даже не вспомню, как зашла на свой первый урок в качестве учителя. А вот начало практики в институте – это было что-то из ряда вон выходящее. Благодаря моему серьезному подходу к жизни, что всегда замечали знакомые и друзья, трудовая деятельность началась довольно резко. Когда мы пришли на практику, а было это в 102 школе, в одном из классов среднего звена заболел классный руководитель. И вот я, третьекурсница, по распределению попала как раз на эту возрастную параллель. Естественно, класс без руководства достался мне. Может быть, это хорошо, может быть, плохо, но иногда я выгляжу старше и серьезней, чем на самом деле, и все ждут от меня соответствующего поведения, считают, что я готова брать на себя ответственность. Во всяком случае, легкомысленных поступков в жизни мне не удалось совершить – всегда приходилось быть в авангарде, день за днем прикрывать амбразуру. (Смеется.)
1 сентября – мгновение, которого практически не замечаешь
– Педагоги отличаются от остальных людей большим отпуском и тем, что он обязательно выпадает на лето. Наверное, предвестником отдыха для вас становится звук последнего звонка?
– Для любого педагога последний звонок – это прежде всего подведение собственных итогов. Это момент выхода во взрослую жизнь тех детей, которых ты учил, с которыми ты спорил на уроках, отстаивал свою точку зрения. И они, естественно, защищали свое мнение. Я ни в коем случае не хочу сказать, что в моей школе не существует межличностных конфликтов, но пока нам более или менее удается не переводить рабочие конфликты в конфликт личностей. То есть да, есть противоборство мнений, это нормально. Но очень важно, закончив какой-то кусочек дебатов, не переносить эти вещи на дальнейшие отношения. Суметь прожить десяток лет вместе и выпустить ребят в жизнь полноценными членами общества.
– В таком случае, наверное, День знаний, 1 сентября – для вас настоящий праздник?
– 1 сентября – несколько другая дата в этом контексте. К началу учебного года для меня остается еще столько вопросов по лету, что оно, как правило, превращается в такое секундное мгновение, что ты его практически не замечаешь. Оно из летней занятости незаметно переходит в сентябрьскую, когда снова очень много нужно успеть сделать. Поэтому настоящее удовольствие ты получаешь, когда видишь молодых мужчин и женщин на последнем звонке, которые уже по-настоящему поняли, чего хотят в этой жизни. Наверное, это самое главное.
– Чем вы гордитесь в своей работе?
– Такие вопросы, наверное, требуют каких-то пафосных ответов. Здесь, скорее всего, следует цитировать классиков, сравнивать себя с эпохальными событиями… (Улыбается.) Для меня самое главное – то, что я могу чем-то помочь людям. Я, как правило, не использую служебное положение в собственных целях, но, если могу помочь конкретному учителю, если могу помочь конкретному ребенку – стараюсь это делать. Понятно, что нельзя объять необъятное, но, когда ты видишь проблему, а иногда просто беду ребенка, то какими бы мы высокими словами не прикрывались – временем, реалиями, строем – помочь ему необходимо.
Временами становится стыдно, когда задумываюсь о правописании слов
– Елена Александровна, что заставляет вас каждый день вставать и идти на работу? Понятно, что зарплата педагога – это не самый главный стимул?
– Наверное, вопроса такого не возникало, чтобы что-то меня заставляло. Я никогда не задумывалась над тем, что должна найти мотив для того, чтобы пойти на работу.
– Хорошо. Поставим вопрос по-другому: почему вы стали педагогом?
– Почему я стала педагогом? Думаю, дело в семейной династии. Так, в момент поступления в вуз передо мной стоял небогатый выбор: педагогический и медицинский институт. Моя позиция на семейном совете была однозначной: сидеть и слушать, сколько у человека существует болячек, я не буду. Это занятие не идет ни в какое сравнение с тем полетом души, который иногда возникает в работе педагога. Я отнюдь не идеализирую работу учителя, но для меня она привлекательна в первую очередь тем, что это не рутина, не однообразие. Здесь есть те точки, опираясь на которые, разом забываются все горести, все неудачи.
– Ваши родители были учителями?
– По маминой линии вся семья – педагоги. Дедушка был филологом, преподавателем русского языка и литературы, автором учебника по русскому языку. Думаю, поэтому мне временами становится стыдно, когда я задумываюсь о правильном написании или произношении слов. (Смеется.) Бабушка у меня – учитель истории, она много лет посвятила своей родной школе №37, затем долго работала директором детского оздоровительного лагеря имени Володи Дубинина. Я сама там выросла, не один год проработала в лагере вожатой. Понимаете, дети Ленинского района, КБС по крайней мере точно, три четверти года проводят в школе и ДК ЗСО, а все лето – в лагере имени Володи Дубинина. Это и была та атмосфера, которая дала мне какое-то развитие, насыщение, определенное мировоззрение.
– Во сколько лет вы поняли, что работа родных – это здорово?
– В собственной семье я никогда не задумывалась, кем работает моя мама. Она все время проводила в политехническом техникуме, была там преподавателем экономики, и для меня это была обычная, повседневная жизнь. Меня встречали после школы, я шла к маме в техникум, потом мы с ней отправлялись домой. И вот однажды, находясь на ее уроке, я увидела потрясающую картину. Мне тогда было лет 10, и любой студент казался взрослым мужчиной. И вот на уроке один из ее учеников, непоседа и балагур, вдруг понял сложную задачу! Наступило такое неподдельное счастье, что этот большой человек начал бросать вверх ручки, тетрадки… у меня было просто шоковое состояние. Конечно, сейчас я понимаю: на самом деле существуют такие моменты, когда ты не можешь чего-то добиться, и вдруг – вот оно, получается! Это есть. А тогда я четко поняла: моя мама чем-то очень интересным занимается!
– В тот момент вы и определились с выбором будущей профессии?
– Нет. Все случилось само собой, это было естественно. Хотя были и сомнения: после восьмого класса все подружки-соседки решили поступать в торговое училище. Ради интереса поехала поступать с ними и поняла одно: как можно не идти в девятый класс? Да, уйти из школы и выучиться на продавца – это интересная игра, но мне всегда было важнее развитие, достижение конкретных целей.
– Какие цели сегодня ставите перед собой как директор школы?
– Вы знаете, очень интересный вопрос я получила на выпускном вечере в 11 классе. По сценарию ведущая предупредила: «Будут некоторые вопросы». Ну, будут – и бог с ними. В самом деле, устроили экзамен, но не детям, – вопросы задавали нам. Меня спросили – какой вы бы хотели видеть школу будущего? Думаю, те мои слова – ответ и на ваш вопрос. Очень хочется, чтобы все участники образовательного процесса разговаривали на одном языке. Потому что сегодня для учителя это свой язык, для ученика – свой. Я не говорю сейчас о стилях и форме, скорее о смысловой нагрузке. К сожалению, у родителей – это свой, третий язык. Так вот когда мы все будем работать в одном поле, и нас объединят цели, мотивы, и самое главное пути достижения всего этого, – вот тогда и наступит школа будущего.
Могу дать голову на отсечение, что троечник, увидев тебя, обрадуется больше отличника
– Когда приходите домой после работы, вы отдыхаете? Умеете разграничивать школу и дом?
– К сожалению, нет. И там продолжаю работать.
– Как относятся к этому домашние?
– Домашние? Иногда принимают, иногда позволяют себе не принимать. Но через некоторое время понимают, что это бесполезный вариант.
– Вашей дочери Марии шесть лет. Вы уже знаете, кем она станет, когда вырастет?
– Сейчас главный вопрос для меня – идти ли ей в этом году в школу. В целом ребенок к ней готов. Но я реально понимаю, что могу продлить Маше детство, и в учиться мы пойдем с таким же успехом в семь лет, потому что школа – это прежде всего дисциплина. Я убеждена, что успешность ребенка обеспечена на 99%, если он в начальной школе самодисциплинируется, если он понимает, как правильно получать знания. Есть много, к сожалению, детей, семей, которые не умеют учиться и из-за этого получают большие проблемы. Если есть начальная стартовая площадка для обучения, тогда у ребенка будут и ум, и логика, и мышление.
Когда я, например, слышу, как одна мама другой с неподдельном восхищением рассказывает, что «ты представляешь, три часа работали в черновике с сынишкой, а потом переписывали всю работу из-за помарки», то сразу думаю – о какой тяге ребенка к знаниям, к новому мы можем говорить? Естественно, учение не может быть только радостью. Почему, например, иностранцы, переходя от начальной к средней школе, всегда мучаются? Это происходит потому, что в первых классах они учатся в игре: игрушки, картинки идут как основной элемент. А когда приходят в среднее звено, где приходится заучивать те же части речи, у ребенка наступает шок. Он еще не готов к серьезной деятельности. Поэтому о будущем дочери пока ничего не могу сказать. Сейчас она многое знает, умеет, мы с ней можем общаться на равных, но пока не хочется ставить ее в те рамки, в которые, к сожалению, мы должны входить.
– То есть вы не советовали бы начинать учебу ребенка в школе с шести лет?
– Это зависит только от ребенка. Самая страшная ошибка, которую могут совершить родители, отправляя свое чадо в первый класс, – делать это в силу внешних причин. Вести его в школу только потому, что это сделала соседка с другого этажа, нельзя. Нужно чувствовать своего ребенка. Что еще важно при первом знакомстве малыша со школой? Мне всегда хочется четко внушить родителям только одну мысль: как везде работают разные учителя, так везде существуют разные школы. Как бы ни была прекрасна школа внешне, отдавать ребенка нужно только под конкретного учителя. Он поведет вашего малыша. Если этот союз совпадет, школьник добьется всего и всегда. Но если получится резонанс, придется решать много проблем. А ведь гораздо проще не совершать лишних подвигов. Когда мои друзья или знакомые просят совета – в какую школу отправить ребенка, я отвечаю: какими бы регалиями ни обладала школа, учитель – важнее. Ищите ту школу, в которой конкретный учитель подойдет к вашему ребенку. От этого во многом зависят и его успеваемость, и его поведение в дальнейшем.
– Какие дети вам больше запоминаются – которые прилежно учатся и представляют школы на олимпиадах или непослушные и неуспевающие за программой?
– Не знаю, может, это только в моей практике, но, как правило, теплее отношения с троечниками и непоседами. Одни добрее, проще, привыкли открыто выражать свои эмоции. Если сравнивать вероятность того, поздоровается с тобой вне школы отличник или троечник – могу дать голову на отсечение, что последний, увидев тебя, расцветет счастливой улыбкой, поделится всеми своими радостями или проблемами, искренне поинтересуется, как твои дела. Отличник в этом отношении гораздо сдержаннее, может, жизнь обязывает. Отличники – это те люди, которые в большей степени привыкли что-то доказывать окружающим.
– А какие оценки были в вашем аттестате?
– Я была отличницей. Школу закончила на одни пятерки. Спустя три года после окончания вуза защитила диссертацию и стала кандидатом педагогических наук.
– Если бы не сложилась судьба в педагогике, какой бы путь выбрали?
– Меня привлекает карьера специалиста, работающего с людьми. Конечно, иногда посещают сомнения: не бросить ли здесь все, особенно когда приходится «разруливать» сложные ситуации или какие-то неразрешимые вещи. Даешь себе мысленно пару лет на образование и думаешь, что обязательно попробуешь себя в другой области. К примеру, в туристическом бизнесе, он мне близок.
– Как вы отдыхаете?
– Вы знаете, я никогда не думала, что могу отключиться от работы целиком и полностью. Но в прошлом году провела абсолютно неинтеллектуальный отдых: это замечательно! Море, горячий песок, яркое солнце дают потрясающий результат. В далеком путешествии очень комфортно себя чувствуешь! А выходные мы обычно проводим с дочкой, получаем удовольствие от отдыха.
Если лет сто назад по деревне шел учитель, и мужик перед ним шапку снимал, то сегодня эту шапку нужно заслужить
– В вашей жизни все так естественно происходило. Когда вы стали директором школы, что-то изменилось в мировосприятии?
– Внутреннее изменение было однозначно. В глубине души каждый молодой учитель убежден: поработаю в школе года три – и можно на директорское кресло, где и напрягаться-то много не нужно, и статус есть. Я думала: вот она, та точка, к которой нужно стремиться. Именно там будут достижения, парение души от фантазии, и можно будет делать все, что угодно: изменить систему образования страны или хотя бы района родного города. Но когда попадаешь на эту должность – даже не подозреваешь того, что ты, молодой специалист, в деятельности руководителя ничего не знаешь, ничего не понимаешь.
Нужно опять вставать к краю лесенки и с кровью, с болью карабкаться наверх, начинать преодолевать действительность. 1 сентября будет три года, как я работаю директором. Сегодня с уверенностью могу сказать: да, я познала некоторые азы управленческой работы и, сравнивая себя со своими коллегами из других школ, понимаю, что отличие здесь меряется не возрастом, а мудростью, умением спокойно подходить к любой ситуации. Я знаю за собой одно – пропускаю любую ситуацию через себя, наверное, это неправильно. Но пока не получается по-другому.
– Вы строгий директор?
– Достаточно строгий.
– Как вы решаете рабочие конфликты, которые возникают в том числе и в учительской среде?
– Каждая ситуация индивидуальна. Каждый раз приходится придерживаться какой-то новой стратегии. Кстати, с учителями подчас общаться даже сложнее, чем со школьниками: им всем присуще чувство лидерства. Иногда это чувство играет с ними не лучшую службу: неосознанно учитель поворачивает любую ситуацию в свою сторону. Чувство некоторой бесконтрольности, уверенности в себе внутренне расслабляет, а это часто портит учителю личную жизнь. Когда ты знаешь, что всегда прав на повседневной работе, ты чувствуешь себя ответственной за окружающую жизнь во всех областях. То есть приходит тот момент, когда кажется: ты и только ты всегда прав.
– Может быть, это необходимость в современном образовании, так и нужно работать с сегодняшними школьниками?
– Да, но нельзя перешагивать ту грань, когда ты начинаешь подавлять личность. Учитель – это светоч, я не спорю. Но сейчас столько этих лучей, что позиция доминирования самая неправильная. Ты должен доказать свой авторитет мастерством, потрясти своей эрудицией детей. Если лет сто назад по деревне шел учитель, а мужик перед ним шапку снимал, то сегодня эту шапку нужно заслужить. По одной простой причине, что вокруг столько информационных потоков, помимо учителя, и прежде всего тех, что принимает и воспринимает семья. Ведь первоклашки воспринимают школу так, как как говорят о ней в семье. Мама с папой формируют модель детского поведения, от этого зависит, насколько она адекватна обществу, именно активному обществу. От этого в конечном счете зависит, подойдут ли семья, ребенок и педагог друг к другу, получится ли содружество. Это очень важно, а стиль преподавания здесь оказывается вторичен.
– Елена Александровна, к себе вы предъявляете очень высокие требования: отличница в школе, затем – кандидат наук, молодой директор. А что для вас является показателем состоятельности ваших учеников?
– Умение выходить из сложных ситуаций. Выпускники из моего первого выпуска ненамного младше меня – им сейчас по 27. Сегодня встречаю их и вижу, что некоторые преодолели те сложные моменты, в которые попадали в школе – наркотики или алкоголь. Они смогли выстоять, остаться людьми и не опуститься. Решили для себя какие-то вещи и изменили жизнь, а это дорогого стоит.
Статья опубликована в разделах: Наука и учеба