Отец Алексей, директор православной гимназии: «Пока нет ничего, что привело бы меня в глубокое уныние»

Директор челябинской православной гимназии отец Алексей считает главным в становлении человека воспитание его нравственности. Хотя корень многих проблем современной школы зачастую оказывается далеко не в отсутствии внимания взрослых к этому моменту. А в них самих – родителях и педагогах. Потому что нельзя давать другим то, чего не принял сам, убежден наш сегодняшний собеседник. Мы поинтересовались, что привело батюшку к такому выводу, как шло становление самого отца Алексея и как реализуются принципы воспитания в собственной семье и на работе – в челябинской православной гимназии.
«Наши дети должны знать православную точку зрения, а не только теорию Дарвина»
– Отец Алексей, идея создания православной гимназии в нашем городе принадлежит Святейшему патриарху Алексию. Она была поддержана Челябинской Епархией русской православной церкви и Челябинским госуниверситетом. Была ли необходимость возникновения подобной школы в городе?
– Конечно. Многие верующие хотели, чтобы их дети получили православное воспитание и образование. Все время, сколько существует гимназия, мы занимаемся интегрированием православного содержания образования в систему обучения, которая существует во всех школах. Все-таки наши дети должны знать православную точку зрения, а не только теорию Дарвина.
– Каким документом регламентируется деятельность гимназии? Что в нем особенного?
– Уставом. Там, например, прописаны должностные обязанности духовника гимназии и основы православного мировоззрения, которые изучаются с первого класса. Православный образовательный курс является той основой, которая дает понимание других дисциплин – литературы, истории, русского языка, биологии.
– Много желающих попасть в гимназию?
– В разные годы было по-разному. Желающих много, но есть факторы, которые нас сдерживают. Главных – два. Первое – помещение, которые уже не вмещает наших воспитанников. С 2008 года обучение идет в две смены. Все будущее гимназии зависит от того, появится ли новое здание. В планах – обучение трех с половиной сотен школьников. Сейчас их 105. Второе – это спонсорская поддержка, так как мы работаем как частная школа. Если бы она была стабильной, то уменьшился бы размер родительской помощи. Хотя тогда и желающих стало бы значительно больше. (Улыбается.)
– Какой отбор проходят первоклашки?
– Дети должны быть из православных семей, и уже из анкет видно, что люди воспитывают детей в православной вере. Конечно, родители сами должны посещать храмы, быть венчанными – это первое. Второе – уровень готовности ребенка к обучению. Не каждый ребенок может учиться в гимназии, где уровень преподавания выше, чем в обычной школе, нагрузки больше.
– На что могут рассчитывать выпускники гимназии по ее окончании?
– Так далеко мы не заглядываем, дети первого набора сейчас учатся в седьмом классе. Но есть университетские классы в ЧелГУ, и вуз приветствует, чтобы наши дети учились в них по окончании девятого класса. Мы не оказываем на ребят никакого давления – они пойдут учиться туда, куда сами захотят.
– Ваши гимназисты отличаются от обычных челябинских школьников?
– Наверное, отличаются. Чем? Они более воспитанны. Наши дети более терпимы друг к другу. Они воспитаны в православных семьях, и это отражается на мировоззрении, ребята по-другому смотрят на мир. Хотя все проблемы, присущие сегодняшнему поколению, у нас тоже есть. Может быть, они не так резко проявляются, но они есть.
– Наверняка бывают случаи, когда ребенок из гимназии уходит в другую школу. Не возникает проблем с адаптацией среди людей с другим мировоззрением?
– Да, уходят. Но пока таких случаев мне неизвестно. Моя старшая дочь после четвертого класса ушла в другую школу. Никаких проблем. В прошлом году трое учеников перешли в ту же 26 гимназию. Все замечательно учатся, довольны и они, и учителя ими.
– Священнослужители преподают в гимназии?
– Я веду основы православного мировоззрения в пятом, шестом, седьмом классах. С первого по четвертый – обычный преподаватель.
– Как воспринимают дети учителя-батюшку?
– Хорошо воспринимают. Мне всегда рады.
– Что сложнее всего объяснить детям?
– В детях часто нет тех качеств, которыми обладают взрослые. Они более открыты, с ними нужно быть осторожным. Они чувствуют, когда слово расходится с делом. В целом материал воспринимают хорошо. Многие дома занимаются с родителями, проходят послушание в разных храмах, особенно в старших классах. То есть для них информация, которую даю я, не является чем-то новым.
– Какие детские вопросы вас ставят в тупик?
– Бывают такие вопросы, которые не имеют отношения к духовной жизни. Все-таки семьи тоже разные, где-то не все ладно с родителями. Это сложные, деликатные вопросы, у детей возникают некоторые сомнения, размышления.
– Они возникают прямо на уроке или это внеурочное общение?
– Как правило, во внеурочное. Бывает, передают записки и спрашивают о таких вещах, на которые просто так – быстро – и не ответишь. Я здесь выступаю и как психолог в обычной школе, выполняю роль духовника. Общаюсь с родителями и детьми.
– К вам ездят учиться со всего Челябинска?
– Да, православная гимназия – единственная в городе. В основном учатся дети с Северо-Запада и Центрального района. Но есть с ЧМЗ и других районов.
– Какие планы стоят перед гимназией?
– Главное – новое здание. Мы хотим развиваться, это первое. Второе – может быть, немного изменим программу, сделаем ее более интересной. Все-таки гимназия есть гимназия, и наша школа должна быть лучшей в городе не только в плане воспитания, но и обучения. Считаю, должно быть углубленное изучение классических языков – греческий, латинский. Мы и сейчас отличаемся от других школ повышенным вниманием к языкам: есть дополнительные курсы церковнославянского и греческого.
«Театр «Манекен» научил меня размышлять о смысле жизни»
– Отец Алексей, в какой школе вы учились сами?
– В городе Миассе Челябинской области. Я учился в простой школе, как все, занимался спортом, легкой атлетикой, в старших классах – штангой. В музыкальную школу ходил. Вырос в обычной семье. Родители – инженеры, закончили в свое время ЧПИ, теперь ЮУрГУ, где позже учился и я. Они работали в Миассе, в ракетном центре.
– Как родители отнеслись к вашему выбору?
– Хорошо. Хотя сами редко ходят в храм, воспитаны были в советское время. Меня воспитали патриотично, учили любить Родину. Вообще родители много в меня вложили. Водили на все лектории, которые проходили в городе. Помню, приезжали лекторы из Санкт-Петербурга, тогда Ленинграда, читали лекции: о художниках-передвижниках, о музеях мира... Мы каждый год ездили в Москву, Ленинград, Севастополь – и обязательно бывали в музеях. Так что, еще будучи в школе, я побывал в большинстве русских музеев и картинных галерей. Вопросы веры стали меня занимать в институте, в конце 80-х годов.
– Чем запомнился ЮУрГУ?
– Самое яркое воспоминание – театр «Манекен», с ним было связано семь лет. Там я впервые задумался о назначении человека, о смысле жизни. До сих пор поддерживаю отношения с теми людьми. По крайней мере, они всегда рады меня видеть, хотя встречаюсь с ними крайне редко: даже реже чем раз в год. Приводят своих детей крестить ко мне. Отношения очень хорошие.
– Когда вы создали собственную семью?
– Женился в 24 года. Жену, кстати, встретил в «Манекене». Пришел в театр в 88 году, увидел ее. Она на два года моложе меня, ей тогда было 19. Сейчас у нас трое детей: дочерям 14 и 10 лет, сыну 3 года.
– С чем связывают дети свое будущее?
– Трудно пока сказать. Про маленького говорить еще рано. Младшая дочь пока учится. Неплохо поет. Старшая – рисует. Учится в гимназии отлично, участвует в разных олимпиадах, но пока не еще не решила, кем она хочет стать.
– А чем вы занимаетесь в свободное от работы время?
– Знаете, я домосед по своему характеру. Книжки читаю, в основном духовную литературу. Вечер обычно с детьми провожу. Уроками жена занимается, по магазинам я тоже хожу не часто.
– Повышаете уровень знаний?
– Да, уже будучи священником, поступил в Тобольскую семинарию, которую окончил в 2004 году, а через год мне предложили стать директором православной гимназии. Для меня это все новое, совершенно неизведанное. Занимаюсь в основном административными вопросами. В образовательной структуре я не очень силен, ведь у меня образование техническое, аэрокосмический факультет ЮРГУ, а теперь и духовное.
– Тобольск – город с богатейшей историей. Не было желания остаться?
– Нет. Я живу в Челябинске, меня здесь все устраивает.
«Школа должна завершать то, что начато в семье»
– Отец Алексей, было ли в вашей жизни такое, что сегодня гимназистам недоступно? Или наоборот – что-то взяли бы из сегодняшнего времени в собственное детство?
– Если бы была возможность, я бы раньше стал ходить в храм. Этого сейчас очень не хватает. Смотрю сейчас на тех священников, которые с детства в церкви – они по-другому на многие вещи смотрят, впитали с молоком матери. Они живут тем, что мне приходится все время догонять. Потом – были веселые студенческие годы. Может быть, стоило расставить другие акценты. Сейчас бы я по-другому отнесся к некоторым вещам. Но тогда я еще не крещенный был, крестился уже по окончании института. Сейчас иначе бы себя повел в каких-то случаях. Но прошедшего времени, увы, не вернуть.
– В своих детей вкладываете такое мировоззрение?
– Младшая дочь, Софья, учится здесь, старшая, Лиза, ходит в воскресную школу при кафедральном соборе, они верующие, воцерковленные. У них есть внутренний стержень, который им дает силу, энергию для жизни, позволяет правильно оценивать мир вокруг себя. Сейчас Соня в профилактории, она видит, как многие дети ругаются, совершают какие-то неподобающие поступки – и ей от этого трудно, тяжело. Она от этого очень переживает. Важно, и этому мы учим в гимназии, – чтобы человек не делал чего-то не потому, что нельзя, не разрешают, а потому, что внутренне это ему неприятно, невыносимо. Когда человек чувствует, когда он избегает всякого зла, не хочет, не может, не переносит его хронически ни при каких обстоятельствах. Это хорошо. Этому мы должны учить детей.
– Но реальность подчас совсем другая. Школьники снимают на видео драки с одноклассниками и копируют друг другу на телефоны.
– Детей нужно воспитывать с детства, до шести лет. Многие ведь совершают дурные поступки не от того, что они плохие, а потому что руководствуются стадными интересами, боятся общественного мнения. У ребенка нет воли, собственного мировоззрения – и он идет на поводу окружающих обстоятельств. Ребенок часто не чувствует, не понимает, что есть вещи, которые потом нельзя вернуть. Что потом будет очень стыдно. Есть вещи, которые просто необратимы. Грех проходит, но рана, шрам от нее остается на всю жизнь. А ведь эти шрамы сказываются на лице человека, на его здоровье. А почему? Потому что с детства не был приобщен к Богу. Он вырастает – оглянитесь вокруг, таких людей много, – и знает, что у него есть одна, но пламенная цель: зарабатывать. Так же, как жили его родители, – им тоже нужно было зарабатывать и жить в свое удовольствие, материально поддерживать своего ребенка. Вместо того, чтобы лишний раз посмотреть, какие у него друзья, чтобы запретить смотреть определенные программы по телевизору, ходить в злачные места, долго сидеть у компьютера. Родители сначала сами потакают детям, а затем пожинают плоды воспитания – когда уже ничего нельзя поправить. Поэтому в первую очередь нужно работать с родителями.
– В вашей гимназии бывают подобные проблемы?
– Мы ближе общаемся с учениками. Их родители бывают в храме, где они исповедуются и причащаются, то есть у каждого из них есть свой духовник, с которым решаются все вопросы. Конечно, контролируем ситуацию – необходимо, чтобы родители занимались своими детьми. Если перестают – это сразу видно, через полгода можно кричать караул. Ребенок очень быстро распускается и чувствует слабину. Чаще всего самые проблемные дети – это те, с кем родители не занимаются. Причины разные: родился маленький ребенок – взрослые забыли про старшего, развод родителей или умерла бабушка, которая занималась ребенком. Школа должна завершать то, что начато в семье. Здесь, в гимназии, мы ничего нового не придумываем, что было бы чуждо семейному воспитанию. Если вы хотите, чтобы из вашего ребенка вырос человек – занимайтесь им. А мы, в свою очередь, дадим ему образование, внесем какие-то коррективы в его поведение, поможем в его воспитании.

– В основной массе школ приоритет отдается обучению.
– И это плохо! Воспитанием они занимаются тоже, по крайней мере, такая задача в любом случае стоит в каждой школе. Есть педагоги-организаторы, есть воспитатели, люди, которые должны этим заниматься. Просто занимаются не всегда правильно. И в первую очередь потому, что для самих себя нет четкого понимания – как нужно воспитывать собственных детей. Подходить к работе нужно так, как сделал бы в своей семье. А если человек сам себя воспитать не может – о чем может идти речь? Нужно начать с себя. А когда начинаешь общаться со взрослыми – у них каша в голове. В наше время эклектика такая – нахватались отовсюду информации и не могут найти в ней точку опоры. Им кажется, что они что-то знают, а на самом деле они знают очень мало.
– Разве нельзя из потока информации выделить главное?
– Ее слишком много. Пока не поднялся железный занавес – долго держали запрет не на том, что людям чуждо, что они не воспринимали другую культуру, а на страхе. Потом этот страх исчез – дали все возможное, и у человека возникло желание накушаться. Накушаться так, что потом есть не захочется совсем. Сейчас все стремятся к материальной обеспеченности, не думая о духовной, и это страшно. К сожалению, никто не может прекратить это на сегодняшний момент. Потому что и правители наши не до конца понимают, в каком положении мы находимся. Телевидение часто убеждает людей, что можно делать все, что захочешь. Но ведь государство должно это контролировать, защищать свои интересы. Демократия в этом случае не играет никакой роли. Это и не демократия.
– Как направить современную школу на воспитание духовности?
– Нам не нужно изобретать велосипед, у нас же все есть. Есть тысячелетняя культура, есть образцы, воспитанные в этой культуре, – наши святые, выдающиеся деятели России. Александр Невский, Дмитрий Донской, Сергий Радонежский, Серафим Саровский – все эти люди заботились о нашем народе. Есть поэты, есть художники, есть писатели. Главное – научить людей пользоваться тем богатейшим опытом, который нам они оставили. Все поднять, пересмотреть и применить в нашей жизни. Думаю, плодотворное сотрудничество между церковью и государством возможно. Мы можем трудиться вместе, мы ведь не желаем зла государству. Все необходимое для воспитания молодежи у нас есть здесь, в России.
– Скажите, а обычные школы обращаются к вам за поддержкой, может быть, приглашают на классные часы?
– Обращаются. Опыт такой есть, но очень мало. Как правило, это уровень круглых столов, семинаров, конференций. Проводим Кирилло-Мефодиевские чтения в Челябинской академии культуры и искусств. Общаемся в основном с преподавателями – людьми, которые заинтересованы в вопросе. Но то количество учителей, с которыми мы работаем, на миллионный город, – это капля в море. Что касается детей – мы иногда выезжаем в детские дома, в школы с концертами, на городских выставках наши дети тоже выступают. Хочется, чтобы наш хор выступил, чтобы нас кто-то увидел. Изредка нас приглашают к детям – последний раз мы выступали перед кадетами. Конечно, такие встречи могли бы происходить гораздо чаще. Мы тоже стараемся приглашать к себе гостей. Недавно у нас были семинаристы из Тобольска, и наши дети каждый год выезжают, совершают паломничество. В основном это места Уральского региона. Хотя старшие ребята бывали в Москве, в Троицко-Сергиевской лавре. Младшие дети выезжали в Пермскую область, в Тобольск, в Верхотурье, а Далматово. Этой осенью были в Башкирии.
– Кроме того, что вы – директор гимназии, вы еще являетесь настоятелем храма. Хватает времени на такую деятельность?
– Раздвоенности нет никакой. Главное и там, и там – воспитание, и воспитание себя в первую очередь.
– Что для вас означает слово «счастье»?
– Счастье – это мир в душе человека. Какие бы треволнения снаружи ни происходили, они никак не повлияют на него. Когда нет мира в душе – какие бы благости ты не приобрел, они не принесут тебе никакой внутренней радости. Как говорится, можно весь мир приобрести, а душу свою потерять. Это самое страшное. Когда человек еще жив телесно, а душой давно умер – в жизни нет никакого смысла, нет никакой цели. Много людей в наше время живет именно так. Пустотой. Они не знают, для чего они живут, чего они хотят в этой жизни. Насыщение благами не приносит никакого удовлетворения. Часто к 30-40 годам они уже полностью изнашиваются.
– Вы – счастливый человек?
– По крайней мере, я человек оптимистичный. Пока нет ничего, что привело бы меня в глубокое уныние. В жизни всегда радость идет об руку с печалью, я светло смотрю в будущее, стараюсь надеяться на милость Божию и верую, что Господь дает мне крест по моим силам.
Статья опубликована в разделах: Новости / Наука и учеба