Надежда Фуникова, заместитель министра образования и науки Челябинской области: «Я никогда не стояла за спинами людей»

Надежде Фуниковой удалось воплотить в своей жизни мечту многих современных женщин: построить успешную карьеру и создать крепкую семью. Причем выбора между работой и близкими перед ней никогда не стояло. Наоборот, достижения на профессиональном поприще стали возможны во многом благодаря поддержке семьи.
В следующем году Надежда Ивановна отметит юбилей – 60 лет. «Получается так, что жизнь, наполненная работой, не дает возможности останавливаться, философствовать, оценивать, – делится она своим настроением в преддверии личного праздника. – Рядом с молодыми коллегами я понимаю, насколько много и долго уже работаю, как меняется содержание жизни и работы. Поэтому сказать, что я готовлюсь к какому-то рубежу, мне кажется, нельзя. Я к нему не готовлюсь, поскольку наступит время, и примем как должное все, что с ним будет связано. Я стараюсь выстраивать свое настроение, отношение, деловые подходы с учетом ситуации, в которой мы все сейчас живем и работаем».
«Мне всегда было легко учиться»
– Надежда Ивановна, вы все время находитесь внутри образовательной системы и, наверное, сами постоянно чему-то учитесь?
– Да, это так. Я окончила историко-педагогический факультет Челябинского педагогического института в 1972 году, позже получала второе образование в социально-политическом институте в Екатеринбурге. Специальности у меня близкие. По первому образованию я историк-обществовед и методист пионерской комсомольской работы, по второму – политолог и преподаватель общественных дисциплин. Чтобы работать в системе и работать с людьми разного уровня и квалификации, я не должна была останавливаться только на дипломе о высшем образовании, поэтому еще защитила кандидатскую, стала кандидатом педагогических наук. Я брала одну сторону своей трудовой биографии, профессиональной направленности – это воспитание и дополнительное образование. В 1998 году, уже достаточно наработавшись в системе образования Челябинской области, защитила кандидатскую степень.
– Докторскую не планировали?
– Докторскую не планировала изначально, не хотела отнимать время на продолжение научной деятельности, хотя всегда это нравилось. Я до сих пор готова читать серьезные теоретические статьи, поскольку в нашем деле опора на науку – это задача номер один. В общей сложности я проучилась 21 год. Дальше все было связано с работой.
– Какой вы были студенткой?
– Хорошей. (Улыбается.) И в школе, и в институте я училась хорошо. Мне не дали красный диплом, да я и не настраивалась на это. Я окончила миньярскую школу номер один в Ашинском районе. По конкурсу рефератов, став призером, была освобождена от сдачи вступительного экзамена по профилю – по истории.
В институте повезло с преподавателями – поколение участников войны. Они с нами так возились, не опекали, но разговаривали с нами как с равными. Мне кажется, сейчас такого нет. Преподаватели проживали вместе с нами студенческую жизнь: они были с нами и в общежитии, и в аудитории, и на практиках. Но предоставляли высокую степень самостоятельности. Нас как будто учили плавать: бросали, стояли, наблюдали... Но нам было дано и право на ошибку. Мы все равно должны были шишек набить, но при этом слушали: «Мы вас вооружили методикой, мы рядом с вами, не бойтесь».
Меня сразу втянули в комсомольскую жизнь факультета. Я была и комсоргом группы, и секретарем факультетского бюро. Всегда была в лидерской группе студентов. Самую серьезную базу с точки зрения ответственности за жизнь детей, да и взрослых, мне дал «Артек», куда нас после третьего курса отправляли на практику. Я до сих пор живу этими правилами, когда занимаюсь организацией летней кампании или вообще организацией работы с детьми во внеурочное время.
«Я очень люблю работать с людьми»
– Как начинался ваш путь управленца в образовательной сфере?
– После окончания педагогического института около пяти лет проработала в школе. Меня сразу приняли на административную должность – организатор внеклассной, внешкольной работы, что приравнивается к заместителю директора школы. Потом стала заместителем директора по учебной работе, а после меня сразу позвали в обком комсомола, где прошла путь от инструктора до секретаря обкома комсомола, до члена бюро. После завершения комсомольской карьеры пошла на партийную работу: проработала девять месяцев в отделе науки и учебных заведений обкома партии. И вот после девяти месяцев я была избрана секретарем Тракторозаводского райкома партии. Но в 1991 году, когда была приостановлена деятельность райкомов, обкомов и ЦК КПСС, я вернулась в школу снова работать по специальности – учителем. Была учителем обществоведения, потом завкафедрой, замдиректора. Это было недолго, около двух лет.
А потом Сергей Арсеньевич Репин, тогда начальник главного управления образования Челябинской области, пригласил меня на работу заместителем. Я стала курировать вопросы, связанные с воспитанием в областной образовательной системе.
– Наверное, такое быстрое продвижение по карьерной лестнице лишало вас возможности как-то подготовиться к новой должности?
– Да, чаще всего я получала предложения занимать должности, специально к которым не готовилась. Это сейчас появилось понятие войти в резерв на замещение определенной должности. Сегодня человек может себе позволить непосредственно готовиться, например, стать главным специалистом министерства или заместителем министра. Мне жизнь не предоставляла такой возможности, поэтому нужна была какая-то универсальность в подготовке. Вместе с тем ты понимал, что должен соответствовать определенным требованиям работника системы, в которой ты оказался.
– Легко ли вам работалось с людьми?
– Я очень люблю работать с людьми. Это самое дорогое, что есть в моей жизни – ощущение, что ты им нужен, но в большей степени – они тебе нужны. Я готова учиться у людей всю жизнь и делаю это. По моему собственному ощущению, я открытый, доступный человек. Я и по сей день могу равноценно поговорить и с техничкой, и с директором школы. Мне важна абсолютно вся информация. Меня всегда волнует, как, чем живут люди, какие у них трудности или радости. Даже сейчас, выбирая географию поездок, я все чаще отдаю предпочтение области, хотя часто поступают приглашения на министерские совещания в Сочи, Новосибирск, Ханты-Мансийск. С удовольствием езжу в любой район области и встречаюсь не просто в районных центрах с людьми, до краев районов доезжаю, поэтому многих людей знаю очень хорошо лично.
«Не могу отмахнуться от чужой проблемы»
– Какой вы руководитель?
– Я сторонник того, чтобы каждый отвечал за свой функционал, занимая определенное кресло или должность. Никогда не стояла за спинами людей и не позволяла им зависеть от меня. Задачи поставлены планом, аппаратным совещанием, функционалом, поэтому тот, кто со мной работает, знает: я предоставляю большую свободу для работника министерства любого ранга – и начальника управления, и начальника отдела, и специалистов всех уровней. Мне кажется, для них это очень важно, потому что позволяет профессионально расти, отвечать за те поступки и решения, которые каждый совершает и принимает на своем уровне. Такой подход побуждает наполнять себя новым содержанием, соответствующим сегодняшнему дню, позволяет людям самостоятельно выстраивать отношения и связи и по вертикали – с муниципалитетом, и по горизонтали – со многими ведомствами, министерствами, фондами, ассоциациями.
Я рада, что не являюсь специальным локомотивом, который нужен каждый день специалисту. Хотя, и коллеги, думаю, не дали бы мне соврать, все свои решения они обязательно обсуждают со мной, приходят посоветоваться, согласовать.
– С какими трудностями в работе вы сталкивались?
– Я пережила Ашинскую трагедию. В то время была секретарем Тракторозаводского райкома, и в том числе и со мной были согласованы выезды детей 107 школы. И мы, райком, были организаторами похорон. Это был тяжелейший август. В этом году исполнилось 20 лет со дня катастрофы. Вы знаете, ответить за то, что произошло, от тебя не зависящее – очень тяжело, очень. Мы полмесяца хоронили детей. Кого-то хоронили, кому-то просто достался вазон, чтобы его в колумбарий поставить. Там столько было трагедии – не передать.
Отмахнуться от чужой проблемы у меня не получается всю жизнь. Формально подойти к жизни не получается. Вообще, нас бросали в серьезные ситуации. У меня гуманитарное образование, а я должна была идти на партийные собрания коммунистов закрытых производств ЧТЗ, где сидели инженеры высочайшей квалификации. Там и оценки были, и вопросы ершистые задавали. Приходилось понимать, что люди проверяют тебя и помогают осознать, с кем ты будешь работать, в принятии каких решений будешь участвовать, я всегда серьезно к этому отношусь.
«Сегодня право выбора за родителями и учениками»
– Что самое главное в вашем деле?
– В нашем деле важны знания, стремление к пониманию сущности происходящего. Для этого надо располагать огромным пластом информации, она должна поступать из разных источников, чтобы была объективность и адекватность оценки ситуации. Нужно уметь слышать людей – это обязательно. К нам идет немалый поток заявлений, обращений, жалоб, и я говорю, что всегда надо поблагодарить людей за то, что доверили нам эту информацию. Нравится нам, не нравится, мы призваны объективно оценить ситуацию и разобраться в ней.
– Как изменилась система образования в Челябинской области с момента, когда вы только начинали работать?
– Конечно, система принципиально изменилось. Что особенно? Ответственность и полномочия сместились в сторону образовательного учреждения. Сегодня под козырьком вышестоящего органа уже не получается жить. Закон Российской Федерации так развел наши компетенции, что в большей степени сейчас они переданы директору школы, педагогическому коллективу или ассоциации родителей, даже детям. Поэтому приходится и нам перестраиваться в этом отношении. Учитывая, что всем работы хватает: и директор очень сильно загружен, и у нас не снижается объем работы и задачи не становятся проще – каждый день каждому уровню управления добавляются какие-то задачи, которые надо осваивать и реализовывать сейчас, потому что так велит время. Если раньше мы в большей мере чего-то диктовали родителям и ученику, сейчас за ними право выбора, и родитель может оценить, как работает система образования. Это требует серьезных пересмотров в подготовке учителя и руководителя.
Так как мы учим, воспитываем растущего человека, а он меняется, поколение становится иным, нам приходится читать много современной научной литературы, заказывать науке разработку адекватных времени теорий. Сейчас уже многое не объяснить прежними научными подходами, уже и поколение требует другой оценки, и концепции, связанные с образованием, требуются иные. Поэтому сейчас очень многое находится в стадии реформации, реограгнизации, и, я думаю, что мы еще только в начале пути. Мы же консервативная система, сколько бы мы ни говорили о модернах в системе образования. И это не отрицательное качество, это просто качество, которое присуще системе. Она призвана в своем развитии сначала на чем-то остановиться, потом что-то добавить новое, потом что-то из старого должно уйти, но при этом проверенное должно заполнить место уходящего. Поэтому здесь и консерватизм может быть, но и новизна непременно должна учитываться.
«В ЕГЭ заложен хороший смысл»
– В продолжение темы модернизации современного образования не могу не спросить: как вы относитесь к Единому государственному экзамену?
– Ясно то, что система образования должна выходить на независимую оценку. Сами учим, сами оцениваем – так нельзя дальше жить, поэтому появился Единый государственный экзамен. В нашей области мы провели широкий эксперимент, у нас не просто две школы, одна с другой сравнивалась. Мы седьмой год работаем в этих условиях. Эксперимент запустили во всю систему, мы серьезно подготовились к переводу этой системы в штатный режим. У нас готовы кадры, процедуры, методики. Хотя каждый год преподносит какие-то свои нюансы, справляемся и с этим.
Что касается детей... Конечно, в первую очередь, это очень благоприятно для тех, кто дальше будет выбирать профессиональное образование, продолжать учебу. И дети, особенно из наших периферийных школ, тоже высоко оценивают экзамен. Они в домашних условиях, в родных стенах сдают экзамен, и даже психологически для них это более приемлемо. А то, что касается оценок, звучащих сейчас на российской арене, в Челябинской области – одинаковых мнений не бывает. Россия очень разная в этом отношении. Наша область прошла шестилетний эксперимент, когда фактически вся система отрабатывала эту форму. А есть регионы, которые вообще в нем не участвовали или участвовали только на протяжении двух-трех лет и то фрагментарно. Поэтому и степень готовности разная.
Я думаю, что все должно утвердиться, в конце концов. И политики, и работники образования, и родители придут к общему мнению. Пока это вариант закона, и мы по-другому не рассуждаем. Мы выполняем закон Российской Федерации о проведении итоговой аттестации в форме Единого государственного экзамена.
Дети по-разному справляются с ЕГЭ, потому что по-разному обучаются. Учителя тоже у нас не единомышленники, есть приверженцы, есть и противники, но учителям приходится просто подчиниться той логике, которая заложена в ЕГЭ. А смысл в нем хороший заложен.
«Когда ты начинаешь жить с перекосом, семья это исправляет»
– Какое влияние на вас оказала семья?
– Моя семья – родители, брат, сестры – дала мне базовые жизненные ценности, которые помогли моему становлению в жизни и профессии. Семья научила рассчитывать на свои силы. Если ты хочешь чего-то добиться в жизни, значит, должен работать так, чтобы себя обеспечить всем необходимым, если речь идет о работе. Мы тогда о карьерах не думали. Вообще, может быть, по современным понятиям это немного необычно, но я сама заявления на работу не писала или писала тогда, когда меня уже принимали. Все, что связано с комсомолом, партией и работой там, людей к этому серьезно готовили. Нас основательно учили, внимательно анализировали, всесторонне изучали: какие мы работники, какие мы дома, какие у нас человеческие качества. Тогда оценка была действительно очень принципиальная. И получается так, что все предложения, которые я получала, может быть, и соответствовали моей подготовке и жизненному кредо. По крайней мере, как мне кажется, я ни разу нигде никого не подвела. Во мне заложено и трудолюбие, и ответственность, и честь определенная. Конечно, ты должен отвечать за то слово, которое даешь. Без этого руководитель не может работать с коллективом. Я, видимо, человек, который способен не создавать конфликтных ситуаций, а когда есть конфликтные ситуации, еще и попытаться людей выводить из них.
Понятно, что у меня всю жизнь ненормированный рабочий день, поэтому всегда семья для меня – это база, которая меня поддерживает. Абсолютно все мои шаги, связанные с повышением, продвижением, с определением новой работы, всегда обсуждались в семье, с мужем. Я всегда понимала, что у меня есть дочка, которая требует определенного внимания с моей стороны, но у нас крепким было и понятие большой семьи. Мой отец рано ушел из жизни, я была еще студенткой, поэтому особо не удалось на его плечо опереться. А мама, родители моего мужа – это была общая семья, в которой всегда создавали определенные условия, чтобы я работала на достижение и общественных, и личных целей.
–Выбора между карьерой и семьей никогда не возникало?
– Никогда, потому что должно быть и то, и другое. Какие-то качества, связанные с профессией, формировались на рабочем месте, дополнялись разными курсами, семинарами, опорой на знания людей более опытных, чем я. Я всегда понимала, что я и жена, и мать, и сестра, и сноха. И я достойно выполняла все миссии, на меня возложенные. Для работников моего уровня это немаловажный фактор. Ведь ты все равно должен с кем-то и тайной поделиться, и поддержку получить. Или не получить поддержку – это ушат холодной воды, и он тоже нужен. Когда ты с каким-то перекосом начинаешь жить, тебе семья это, я думаю, нормализует. (Улыбается.)
– И на ведение домашнего хозяйства времени хватает?
– Конечно. У меня есть дача, я с удовольствием бываю там, работаю. Это создает настроение, ты переключаешься на другие виды деятельности, у тебя другой круг общения. Уборка квартиры, приготовление пищи, мытье окон, особенно по молодости – это все ночью. Я жаворонок, поэтому рано встаю, хотя и лечь рано не удается. Для меня плодотворное время – с трех ночи до шести утра, я все могу делать. Кстати, я кандидатскую писала с половины трех ночи до половины седьмого утра год, не вставая из-за стола, и написала в те сроки, которые мне определил совет, кафедра, руководитель. Конечно, это связано с природными данными, но это и закалка определенная. Сейчас посложнее, потому что усталость накапливается, но пока еще живу этим потенциалом.
– Как вы отдыхаете?
– Выходные выдаются редко, поскольку работы очень много. В 8:15 я уже в кабинете. Зимой, осенью, весной до восьми вечера мы еще на рабочем месте. Летом, конечно, стараешься по возможности пораньше освободиться, потому что хочется обстановку сменить, увидеть зелень и цветочки.
Так как я еще веду внешкольную деятельность, курирую отдел воспитания дополнительного образования, то все мероприятия в этой области связаны с выходными днями. Когда могу себе позволить, и усталость не совсем валит с ног к субботе-воскресенью, я иду еще на какие-то мероприятия. Совмещаю полезное с приятным. Мне нравится бывать на финальных выступлениях наших ребят. Там прекрасная эмоциональная атмосфера, там ты видишь только положительный результат, когда они пляшут, поют, защищают интеллектуальные проекты.
Часто ловлю себя на том, что не всегда хочу книжку в руки взять дома, поскольку на работе приходится читать обязательную корреспонденцию, издания. Когда отдохнешь – опять тянешься к тексту, видимо, это смысл жизни.
Летом я стараюсь выезжать на природу, на дачу. У меня там хорошие условия, рядом лес, озеро – мне достаточно. Работаем в меру физических возможностей, но стараемся все равно следовать порядку и дачному календарю. Я не вожу шумных компаний, видимо, насыщаюсь общением с людьми на работе. Поэтому чаще всего это семейный круг и подруги, с которыми уже не один десяток лет вместе. Стараюсь и выезжать куда-то. В прошлом году не удалось никуда съездить, а так я и за границей побывала на отдыхе, и на курортах и в санаториях России, тогда еще СССР.
«Я понимаю, что высоко сидишь – больно падать»
– Какие качества, профессиональные и личные, вы цените в людях?
– Прежде всего я оцениваю человеческие качества, потому что они переносятся и на профессиональную сторону деятельности. В первую очередь ты должен быть человеком. Если ты работаешь в гуманитарной системе, ты должен уважать и ценить людей, понимать, что одинаковых людей не бывает. Для меня это самое главное. Я никогда не пользуюсь своим положением, чтобы унизить человека. Это самое страшное, что можно себе позволить. Всегда знаю и понимаю, что высоко сидишь – больно падать. Жизнь меняется. Сегодня ты заместитель министра, а завтра уже нет. Тебя окружают люди, и ты должен ценить их отношение к себе именно сегодня, но должен понимать, что и завтра тебе жить и общаться с этими людьми. Ты должен быть гражданином своей страны.
– Что вы не приемлете?
– Я не люблю ленивых. Если ты способен работать, тогда тебя работа и накормит, и настроение тебе создаст, сделает тебя человеком. Я не люблю безответственных. Это касается и моей оценки современных ситуаций в семьях, молодежной среде. Не могу принять закона о создании гражданских браков. Считаю, что все это привело к безответственности, отрицательно отражается на детях, на институте семьи.
Не люблю людей зашоренных на чем-то, например, только на работе, ведь жизнь предоставляет столько возможностей. Поэтому я сразу говорила «нет», когда мне предлагали докторскую. Я уважаю тех, кто их пишет, защищает, но есть столько прелестей в этой жизни, которые хотелось бы как-то ощутить. И я себе это позволила. Я человек с юмором, и мне это очень помогает в жизни.
Что касается моментов, связанных с общением внутри компании, я готова подчиниться настроению, которое там создается: спеть – так спеть, пошутить – так пошутить. Мне кажется, я могу быть благодарна людям, и я ценю это качество. Особенно, я считаю, это надо формировать в детях. Я много работала с одаренными детьми и, когда идет процедура их награждения, всегда настаиваю на ответном слове ребенка. Считаю, каждый должен понимать, что это не только от него зависело, кто-то ведь ему создавал эти условия, вкладывал душу, ум, терпение – учительское или родительское. Поэтому важно в ребенке формировать умение благодарить за поддержку и помощь.
– И свою дочь вы в таком же ключе воспитывали?
– Да. Я не разделяю точку зрения людей, которые считают, если очень заняты родители, то им некогда своих детей растить. Считаю, что это твой ребенок, и ты за него в ответе. Наташа росла под жестким контролем – нашим с отцом, дедушек и бабушек. Была участником всех комсомольских финальных мероприятий: если мы проводим профильный лагерь комсомольского актива – она среди комсомольского актива, если это игра «Орленок» – она около танка. Мы рано требовали, чтобы она была самостоятельной.
– Вы ей достойный пример подавали?
– Конечно, а другого-то не дано было, она жила в этой ситуации. Дочь пошла в журналистику вопреки моему решению. Я случайно узнала, что она уже почти год занимается в журналистском объединении. Ее отец вообще хотел быть журналистом, но не добрал несколько баллов на журфак в Свердловский университет, но у дочки эта мечта реализовалась.
Была с ней еще одна интересная история. Я – председатель областного совета пионерской организации, там секретарь обкома комсомола и председатель совета – совмещенные должности, а обычно к весне у нас идет прием в пионеры. По возрасту она должна приниматься в пионеры. Я говорю: «Что-то я не поняла, почему тебя в пионеры не берут?». Молчит. Я пошла в школу, спрашиваю у первой учительницы, почему. Она и рассказала, что у них был утренник к Восьмому марта. Наташе дали слова для прочтения в классе, а для общей линейки не дали. Она увела всех чтецов с общей линейки, говорит: «Что вы там читать будете, пойдемте лучше на Кирова гулять». Увела всех и сорвала утренник. Вот так: мать – председатель совета, а дочь не в первых рядах. (Улыбается.)
Статья опубликована в разделах: Наука и учеба